Гомельщина в Великой войне

Фронтовые действия не коснулись Гомеля непосредственно, но все тяготы того времени он ощутил сполна, война же закончилась для гомельчан только через несколько месяцев после ее официального завершения — в январе 1919 года. Это событие мировой истории и для Гомеля стало цивилизационным рубежом: война изменила  социальный уклад, состав населения, тип и форму власти, административный статус и даже государственную принадлежность.

К сожалению, большинство страниц истории нашего города этого периода остаются белыми и ждут своего заинтересованного исследователя. Но несколько важных ее аспектов можно реконструировать сегодня. 

Первоначально война дала знать о себе мобилизациями. В армию из сел было призвано около половины мужчин, что стало настоящим ударом для крестьянского хозяйства. Под мобилизацию попало также большинство медработников и железнодорожников. 

С октября 1915 года, когда российская армия отступила из Польши, через Гомель потянулись десятки тысяч беженцев. Тогда фронт застыл на линии Двинск — Поставы — Барановичи — Пинск, и Гомельский уезд превратился в тыловую зону Западного фронта. Военное и транспортно-промышленное значение города стремительно росло. К местным предприятиям добавились заводы и мастерские, эвакуированные вместе с персоналом из Польши и запада Беларуси. На базу ремонтных мастерских Либаво-Роменской дороги (сейчас вагоностроительный завод) передислоцировался крупнейший завод Варшавского округа путей сообщения. Около 40 городских пред­­приятий и учреждений были так или иначе связаны с обслуживанием армии. На Гомельский узел переместились железнодорожные структуры из-под Минска, Барановичей, Молодечно. 

К сожалению, в нашем распоряжении нет полных сведений об армейском контингенте города. Однако на известной карте Гомеля 1910 года уже обозначен комплекс военных складов и казарм в районе сегодняшней площади Восстания. Поблизости размещался армейский пересыльно-распределительный пункт, на котором в октябре 1916 года произошло крупнейшее на территории Беларуси волнение солдат — предвестие скорого разложения российской армии. С началом войны здесь развернулся госпиталь (с ним связано название улицы Госпитальной). Земгор (Главный по снабжению армии комитет Всероссийского земского и городского союзов) на выезде из Гомеля вдоль Могилевского шоссе (современная улица Кирова) выстроил “огромные помещения для военных нужд”, а за Полесским вокзалом (район Никольской церкви) появился Интендантский городок — хозяйственная база Западного фронта. Значительный казарменно-складской корпус размещался также в Новобелице. Военную роль Гомеля повышало и то, что железной дорогой через Жлобин, а также автомобильным шоссе через Довск и Рогачев он был связан с губернским Могилевом, где находилась ставка главнокомандования российской армии. 

В статусе прифронтовой зоны Гомель пережил события Февральской и Октябрьской революций, первый приход в ноябре 1917 года Советской власти. На фоне войны, как и вся бывшая Российская империя, город внезапно превратился в зону самой широкой митинговой демократии, а все властные полномочия взяли на себя Совет рабочих и солдат­ских депутатов и городское самоуправление — Дума и управа.

С распадом фронтов на город и железнодорожный узел обрушились потоки военных из демобилизованных и самодемобилизованных армейских частей, которые пробивались в центральные районы и столицы России. Но в феврале 1918 года к Гомелю неожиданно подкатился новый фронт. 

После срыва советско-германских мирных переговоров в Бресте почти на год — с 1 марта 1918 по 14 января 1919 года — Гомель оказался под немецкой оккупацией. За 10 дней до его занятия исполком Совета вместе с Полесским комитетом РКП(б) срочно эвакуировались, “поручив” власть городской Думе, которую большевикам так и не удалось ликвидировать за три месяца своей власти.

На гомельском направлении наступали формирования 35-й дивизии 41-го резервного корпуса вермахта под командованием генерала Вагнера. К началу марта линию Калинковичи — Гомель заняли части 216-й полевой бригады, в задачу которой входил контроль занятой территории, в первую очередь участков Полесской и Либаво-Роменскай дорог. На охрану Гомеля по линии река Уза — Чистые Лужи — Еремино — Ларищево — Крупец — Волковичи были поставлены несколько пехотных, егерский и бронетанковый батальоны, 284-й полк полевой артиллерии, укрепленный двумя батареями пехотного арт­батальона, резервная саперная команда, колонна боеприпасов, конный обоз и разведывательный артиллерийский дивизион1. 

Размежевание оккупированной немцами и советской территорий установилось по реке и станции Уза. До 17 марта 1918 года штаб 35-й немецкой дивизии находился в Гомеле, заняв дворец Паскевичей, а затем был перемещен в Мозырь.

Характер первого на белорусской территории немецкого оккупационнного режима также исследован недостаточно. Реальные полномочия принадлежали оккупационным структурам, которые взяли на себя жандармские и хозяйственно-мобилизационные функции. Германская комендатура строго следила за работой железнодорожного узла, предприятий. В целях обеспечения стабильности в тылу собственных войск и недопущения антинемецких акций она сохраняла также контроль над политической жизнью, а при необходимости осуществляла карательные акции. Так случилось, например, в Речице, где двое кресть­ян деревни Руденец были повешены на городской площади за участие в “партизанском отряде” и нападение на немецкую охрану.

В то же время немецкие структуры почти не вмешивались в цивильную жизнь города, позволив открыто действовать политическим силам самого разного толка — от промонархических до лево-социалистических. Последние организовали празднование 1 мая и летние забастовки на предприятиях с требованиями отменить военный режим работы и повысить оплату до уровня довоенной. На тот момент в Гомеле осело и оставалось значительное число офицеров российской армии, среди которых были высокие чины (например, генерал-майор резерва штаба Минского военного округа Антон Товянский). В город, как в зону относительной стабильности, потянулись “новые беженцы” из подсоветской территории: вернулась Ирина Паскевич, прибыл из голодного Петрограда отец будущего коммунара Николая Билецкого генерал Семен Езерский. 

Первая мировая принесла Гомелю и “государственные скитания”. В соответствии с договором от 22 февраля 1918 года между странами германского блока и Украинской Народной Республикой Мозырский, Речицкий и Гомельский уезды были переданы Украине. В конце мая Гомель вошел в “Дреговичскую землю” с административным центром в Мозыре, а затем был передан в состав Черниговской губернии. Под контролем оккупационных структур началось формирование украинской администрации и “державной варты”, готовилась украинизация школ и железной дороги.

Несмотря на это, главным фактором происходящего в оккупированном Гомеле была политика Советской России. На последнем, затянувшемся, этапе Первой мировой большевистское руководство оценило возможности Гомельщины для достижения своих стратегических целей и в регионе, и даже в Европе. Этими целями была борьба за Украину и за мировую революцию. Не случайно в “гомельских делах” 1918 — 1919 гг. непосред­ственное участие принимали такие высокие персоны, как Яков Агранов, Георгий Леплевский, Яков Свердлов, Георгий Чичерин, Лев Троцкий и лично Владимир Ленин.

Приграничное положение и транспортный потенциал Гомеля рассматривался как важнейший плацдарм наступления на Украину Красной армии. По решению ЦК РКП(б) Полесский комитет и пробольшевистские элементы, оставшиеся на оккупираванной территории, были подчинены ЦК Компартии Украины. Началась орга­низация боевых групп для подготовки общего антинемецкого восстания в регионе. Через условную линию немецко-совет­ского фронта в Гомель массово переправлялось оружие, посылались руководители и боевики. Попытки восстания провалились: в ночь с 16 на 17 августа под Гомелем был взор­ван поезд, совершены нападения на казармы “державной варты”, от взрыва в гостинице “Савой” погибли 12 немецких солдат. Но все эти действия были оперативно подавлены. 

Примечательно, что большевистское руководство пыталось использовать германский военный контингент в качестве “фитиля” коммунистической революции в Германии, а через нее — и в Европе. Значительные средства и силы тратились на инспирацию в среде немецких солдат пацифистских и левых настроений, шла наступательная агитация, активно поддер­живалась пробольшевистская немецкая группа “Спартак”. Однако надежды перенести на германскую армию процессы разложения и революционизации, которые в конечном счете сделали российских солдат-фронтовиков главной опорой большевизма, не оправдались.

В ноябре 1918 года в Германии действительно произошла демократическая революция, которая положила конец истории еще одной европейской монархии и империи, но причины и силы этой революции были совсем не связаны с большевизмом. Через два дня после революции германская делегация признала поражение своей страны и тем самым поставила точку в истории Первой мировой. На финишную прямую вышли и события этой войны в Гомеле. Правда, понадобилось еще почти два месяца напряженной борьбы за ускорение эвакуации оккупационных войск и возвращение большевистской власти.

Когда немецкие эшелоны скрылись в западном от Гомеля направлении, с востока на Гомельщину надвигалась новая и более страшная для страны и региона война — Гражданская, которая принесла ему гораздо большие потери и потрясения даже по сравнению с Первой мировой.